у наших идей
есть энергия
+7 (499) 255 53 77

+7 (967) 159 13 50
 

"Пятый этаж": какая демократия нужна России?

"Пятый этаж": какая демократия нужна России? 12.08.2015

Как показывают результаты опросов, проведенных “Левада-центром”, большинство населения считает, что демократия России нужна.

При этом многие не могут определиться с самим понятием "демократия", не верят, что она где бы то ни было существует, а если речь заходит о строительстве демократического общества в России, полагают, что у нее должен быть свой путь, а известные модели для нее не подходят.

Об этом ведущий программы "Пятый этаж" Леонид Лунеев беседовал с генеральным директором "Агентства политических и экономических коммуникаций" Дмитрием Орловым.

С полной версией исследования можно ознакомиться здесь.

Леонид Лунеев: Добрый вечер! В студии Русской службы ВВС Леонид Лунеев, а гость сегодняшней программы по телефону директор Агентства экономических и политических коммуникаций Дмитрий Орлов. Дмитрий, здравствуйте!

Дмитрий Орлов: Добрый вечер!

Л.Л.: Когда я ознакомился с результатами исследований, проведенных "Левада-центром", я был несколько удивлен: что-то было понятно, что-то меня поразило и вовсе. Начнем с определения демократии так, как это понимают граждане России. Свобода слова, печати и вероисповедания, экономическое процветание страны, порядок и стабильность, строгая законность – это в порядке убывания я назвал то, что люди считают демократией. В общем, правильный подход. При этом большинство из них на вопрос, считают ли они, что в стране есть демократия, ответили, что вряд ли. Многие из них отметили, что в Соединенных Штатах, на которые часто ссылаются, когда говорят о демократии, вообще демократии не существует. То есть, она, конечно, есть, но очень малый процент назвал Соединенные Штаты страной демократической. Следует ли из этого, что с точки зрения россиян там нет ни свободы слова, ни экономического процветания, ни порядка и стабильности? Для меня непонятно это несоответствие в голове у людей…

Д.О.: Я не вижу, честно говоря, такого несоответствия. Мы обсуждаем итоги опроса, и в соответствии с ним Германию посчитали демократическим государством 51% опрошенных, Россию – 49%, США – 43%. Это сопоставимые результаты. Помимо тех ценностей, о которых вы говорили, очень важным для граждан являются прямые выборы всех высших государственных руководителей. 20% считают это несомненным атрибутом демократии, в то время как в январе 1995 года, о котором сейчас говорят, как о сверхдемократическом времени, это было важным как ценность демократии лишь для 7%. Таким образом, за путинскую эпоху, за нулевые и начало десятых годов, ценность прямых выборов выросла в три раза, хотя многие оппоненты власти говорят о том, что власть способствует тому, чтобы население за прямые выборы не выступало, чтобы демократические процедуры вытеснялись кооптациями, разными назначениями и т.д. На мой взгляд, если, конечно, исключить из списка демократических ценностей экономическое процветание, это довольно традиционная картина, характерна для большинства демократических систем.

Л.Л.: Я вижу здесь еще одно несоответствие. Если верить результатам опроса, а у нас нет оснований им не верить, то большинство населения сейчас действительно высказывается за прямые выборы на разных уровнях власти. При этом то же самое большинство населения полагает, что от результатов выборов ничего не зависит. Я вижу в этом прямое противоречие. Если вы хотите выбирать напрямую, а не получать назначенных сверху начальников, но при этом не верите в то, что что-то изменится от вашего слова, то как это совместить?

Д.О.: Это общий тренд, это касается не только России. Это связано с проблемой участия граждан в политическом процессе. Отчуждение непосредственного участия началось очень давно, еще в 1930-40-е годы, и сегодня укрепляется. Это касается всех демократических режимов Европы и Америки, это касается и России. Люди чувствуют, что решения принимаются где-то там политической элитой, профессиональным политическим сообществом. Это не является специфически российской проблемой, т.е. власть эта избирается, власть эта, ее решения, распоряжения, принимаются, к власти люди испытывают доверие, но включенными себя не чувствуют. Это все связано с профессионализацией управления, с тем, что происходит естественное отчуждение, естественное ограничение непосредственного участия граждан в политическом процессе и в управлении государством.

Л.Л.: Я для себя отметил вот какой факт. Для многих демократия по-прежнему, хотя прошло уже довольно много лет, связана с неразберихой, хаосом 90-х годов. Следует ли из этого, что людям просто внушили, что, поскольку сейчас они живут в условиях стабильности, то стабильность – это противоположность хаосу, а хаос – это демократия, значит, демократия и стабильность не совместимы?

Д.О.: Мне кажется, что 90-е далеко не для всех являются будоражащим фактором, и о хаосе и разрухе, по данным исследований "Левада-центра", говорят всего лишь 14%, ассоциируя их с демократией. А вот 55% говорят, что демократия – это свобода гласности и правовое государство. Говорить о том, что демократия = хаос в представлениях российских граждан неверно. Так считает очень небольшая часть населения. Это, прежде всего, сторонники левых ценностей, к тому же их консервативно мыслящая часть. Демократия не несет в России негативной коннотации, люди, говоря о демократии, не подразумевают ничего негативного.

Л.Л.: При этом довольно большой процент опрошенных признал, что с их точки зрения правильная демократия – это демократия, которая была во времена Советского Союза. Для меня это тоже загадка.

Д.О.: Это не лидирующая точка зрения.

Л.Л.: Не лидирующая, но таких немало.

Д.О.: Это те же 14%, которые говорят, что демократия = хаос. О том, что России нужна демократия, как в Советском Союзе, говорят всего 16% - шестая часть опрошенных, что не существенно. Люди (более 50%) хотят особой демократии, которая соответствовала бы национальным традициям и специфике России. Заметьте, ответ, что России не нужна демократия, дают только 5%, т.е. каждый двадцатый россиянин – последовательный антидемократ.

Л.Л.: Интересно, если учесть, что большинство из них смотрит Первый канал и читает российские СМИ, в которых шквалом идет информация о том, что демократия в западном ее воплощении – это плохо, это зло, это нестабильность, экономический кризис.

Д.О.: Конечно, телеканалы транслируют определенные месседжи, проводят определенную политику, обусловленную государственным заказом, но абсурдно предполагать, что миссией федеральных телеканалов является опорочивание демократии, демократического строя как системы. Заметьте, сравнение, являются ли страны: Германия, Россия, Соединенные Штаты - демократическими, дает схожие оценки. Значит, граждане вполне адекватно оценивают степень демократизма в этих политических режимах. Мне кажется, что федеральные телеканалы показывают различия национальных интересов России и целого ряда стран, скажем, по украинской проблеме, по проблемам, связанным с Ближним Востоком, или в области энергетики. Они говорят о национальных интересах страны, достаточно жестко их транслируют в сегодняшнем понимании политического руководства страны, но против демократии в России и против демократии в мире ни политическое руководство страны, ни российские государственные медиа не выступают.

Л.Л.: Скорее речь идет о критике особенностей западной демократии, чем о демократии, как таковой.

Д.О.: Речь идет об активности меньшинств, о проблемах реализации большинством различных своих прав и прерогатив, об образе жизни, но не о демократической модели. Никто не подвергает ее сомнению как данность, в которой мы живем.

Л.Л.: Говоря о модели, возникает вопрос об особенностях строительства демократии в условиях России. Вообще, у демократии есть национальные, этнические, религиозные и еще какие-то черты? Они должны быть или нет? Этот свой путь, о котором все время говорит Россия…

Д.О.: Конечно, должны. В обществах доминируют разные ценности. Например, в нашей стране сторонников гомосексуальных браков явно, в разы меньше, чем в Европе. Это определяет отношение к семье, к традициям. Есть определенная ценность института президента, президентской власти, к тому, как этот институт должен функционировать, как он должен влиять на демократию. У нас - одно, в других президентских режимах – французском или американском - другое. Модели демократии, которые складываются, разные. Французская демократия отличается от американской, итальянская – от французской, русская – от всех перечисленных. Это очевидно.

Л.Л.: Получается, что те, кто в России ратует за свой собственный путь, за свою собственную демократию, правы? Может быть, они еще не сформулировали, какой именно должна быть российская демократия, или формула уже есть?

Д.О.: Формула в свое время была – "суверенная демократия". Сейчас она не так актуальна. Я не думаю, что тут дело в наименовании. Я думаю, что когда мы говорим о российской демократии, мы имеем в виду опору на традиции и ценности, силу властных институтов, вообще, традиционно силу государства, очевидный элемент, правда, он несколько тает, патернализма. Вот эти особенности, как минимум, отличают российскую демократию, при том, что свобода вероисповеданий, митингов, свобода слова остаются базовыми в представлении о демократии. Опрос "Левада-центра" это и показывает.

Л.Л.: Подводя итог нашей беседе, можно ли сказать, что в России такой демократии, о которой Россия мечтает еще, может быть, нет, но она знает, что она строит?

Д.О.: Во всяком случае, на мой взгляд, российская демократия развивается, развиваются демократические политические институты, которые у нас есть. Я не стал бы говорить, что это идеал, или что мы близки к идеалу, но это определенный выбор, который одобряется большинством населения и большинство населения устраивает.

Л.Л.: Если большинство населения это устраивает, значит, видимо, это и есть реальная демократия.

Ссылка


Возврат к списку