Региональные выборы 13 сентября 2015 г. стали важным этапом в развитии политической системы России и последней электоральной кампанией перед федеральным избирательным циклом. Прошедшие выборы — повод для того, чтобы подвести итоги электоральных процессов, происходивших после реформы законодательства о партиях (2012), и обозначить перспективы их дальнейшей эволюции.

Создание конкурентной среды: стратегия Кремля

Формирование условий для обеспечения политической конкуренции на региональных выборах связано с усилиями Кремля, направленными на обеспечение легитимности и законности избирательного процесса. Сама идея проведения прямых выборов региональных руководителей имеет целью повышение ответственности региональной власти перед гражданами. Кремль становится главным ответственным за состояние политической системы, в частности, за легитимность выборов и честность правил игры на них. Во время избирательной кампании первый заместитель главы президентской администрации В. Володин постоянно подчеркивал важность легитимной процедуры региональных выборов и естественной непредсказуемости их результата.

Из 206.700 кандидатов, выдвинутых для участия в выборах, были зарегистрированы 187.502. Участие в выборах представителей парламентской оппозиции было гарантировано, а доля незарегистрированных кандидатов на всех уровнях выборов очень существенно снизилась: с 12,5% в 2014 году до 6,53% в 2015-м. Удалось не допустить возникновения ситуаций, подобных той, которая отмечалась в прошлом году в Нижегородской области: формально в выборах участвовали семь кандидатов, но при этом не был допущен до выборов сильный представитель КПРФ, а В. Шанцев набрал более 90% голосов. В этом году регионов с ограниченной конкуренцией было немного. Больше всего участников оказалось на губернаторских выборах в Костромской области (6 кандидатов). При этом в Костромской области не было ни единого отказа в регистрации кандидатов. Отмечен и единственный случай, когда в выборах приняли участие только три кандидата (в Брянской области). Однако КПРФ не смогла найти в этом регионе ни одного подходящего кандидата, а ЛДПР поддержала действующего главу А.Богомаза. Случаев давления на партии и отказа в регистрации под надуманным предлогом в Брянской области не было.

Конкуренция на губернаторских выборах приобрела межпартийный характер, что соответствует принципам нишевой конкуренции. Отсутствие в большинстве регионов самовыдвиженцев и юридической возможности их участия в губернаторских выборах представляется адекватным решением. Это позволяет активизировать и укрепить институт политических партий, не допуская, чтобы электоральная конкуренция превратилась исключительно в борьбу элит и финансовых ресурсов. Так, парламентские партии были представлены на губернаторских выборах практически во всех регионах. Происходило — пусть и достаточно ограниченное — включение в губернаторские кампании малых партий. Партийное представительство было значительно шире на выборах в региональные законодательные собрания и городские думы, в которых активнее участвовали либеральные партии. Например, в этом году резко выросло участие в региональных парламентских и муниципальных выборах «Яблока», а в Костромской области смог зарегистрировать свой список радикально-либеральный ПАРНАС.

Состав участников региональных кампаний отражает реальную картину идеологических предпочтений россиян (за исключением, конечно, маргинальных экстремистских групп), а на выходе демонстрирует различный уровень поддержки тех или иных идеологических течений. Во-первых, налицо некоторое оживление в либеральной части политического спектра, хотя его популярность и находится на низком уровне. Но именно выборы показали, насколько незначителен реальный уровень поддержки либеральных партий. Во-вторых, довольно масштабным по числу игроков оказался национально-патриотический фланг. Здесь явно выросла активность относительно небольших партий, таких как «Родина». Но, разумеется, и парламентские партии разыгрывали патриотическую карту, стремясь соответствовать настроениям массового избирателя. В-третьих, заметной характеристикой избирательного процесса стало участие в нем партий, апеллирующих к интересам определенных социальных групп, таких, например, как пенсионеры.

Важным принципом работы Кремля в формирующемся конкурентном поле стало сохранение политической идентичности за теми игроками, которые не принадлежат к «Единой России». В отличие от прежних лет не практикуются и не поощряются конъюнктурные переходы в «Единую Россию» ради сохранения позиций во власти. Принципиальная позиция президентской администрации заключается в том, чтобы не «перекрашивать» статусных игроков, в том числе победителей выборов, которые уже связали свою политическую судьбу с другими партиями. С одной стороны, их политическая идентичность должна быть реальной и честной; «Единой России», как и любой другой партии, не нужны «попутчики» с иными политическими взглядами.

В тех случаях, когда стороны оставляют личные амбиции, сотрудничество представителей различных партий оказывается вполне возможным. Это продемонстрировала кампания в Новосибирской области, где «Единая Россия» и КПРФ перешли от конфронтации к согласованию интересов, в частности, к договоренностям в одномандатных округах. Другим знаковым событием того же порядка стала поддержка «Единой Россией» выдвиженца ЛДПР А. Островского на выборах главы Смоленской области.

Таким образом, структура конкурентного поля в России стала приобретать более естественный характер. Сейчас она практически несвязана с попытками ограничения возможностей оппозиции. Проблема состоит в прежде всего в слабости самой оппозиции, но возникла эта проблема далеко не сегодня, а еще в начале нулевых. Тем не менее выборы показали, что «Единая Россия» занимает далеко не все электоральное поле, несмотря на то, что лояльность российского избирателя властям за последний год осталась весьма высокой. По итогам выборов заметным и значимым было и голосование за различные оппозиционные списки (прежде всего за КПРФ и «Справедливую Россию», вернувшую себе статус «третьей партии»), и различия в уровне их поддержки от региона к региону.

Стратегия Кремля при формировании конкурентного поля в регионах не была однотипной. В одних регионах выдвигались опытные и сильные региональные руководители, имеющие опыт успешного участия еще в «первой волне» прямых выборов. К числу таких регионов относятся в первую очередь Калужская и Кемеровская области. В этих регионах конкуренция была, как правило, невысокой, что было обусловлено сильными позициями действующих глав и нежеланием партий вступать с ними в борьбу. Федеральный центр фактически согласился с безальтернативностью этих региональных лидеров. В схожем положении оказался и Татарстан. Хотя глава республики Р. Минниханов баллотировался на прямых выборах впервые, но, будучи преемником М. Шаймиева, он унаследовал и ту политическую систему, которая создавалась до него и оказалась весьма устойчивой. Впрочем, сами результаты выборов показали, что А. Артамонову в Калужской области не удалось мобилизовать столь же большое число избирателей, как А. Тулееву и Р.Минниханову.

В другой группе регионов губернаторы были заменены незадолго до выборов. Причем в ряде случаев (Пензенская и Тамбовская области) они пришли на смену опытным губернаторам, которых Кремль все-таки решил заменить. Новые главы, назначенные в этом или прошлом году, вышли на выборы также в Краснодарском крае, Амурской, Брянской, Пензенской, Сахалинской и Тамбовской областях, Еврейской АО. В этой группе регионов предвыборное соотношение сил нельзя назвать идентичным. Однако нередко и в них возникали ситуации, когда оппозиционные партии отказывались от активной борьбы. Отчасти это объяснялось «эффектом новизны», когда новый глава региона начинал явно и активно привлекать общественные симпатии, в то время как оппозиция по сути никаких претензий предъявить ему не могла. Наиболее ярко эта тенденция проявилась в Сахалинской, Брянской, Пензенской и Тамбовской областях. В Брянской области соперничать с А. Богомазом не стала даже КПРФ.

Таким образом, успешные «старые» губернаторы и не менее успешные «новички» чаще всего сумели обезопасить свои позиции. Центр фактически с этим согласился, поскольку положительно оценивал результаты работы первых и давал шанс проявить себя вторым. Наиболее сложное предвыборное соотношение сил возникало в тех регионах, где главы впервые пришли к власти в период назначений, не имели опыта участия в конкурентных выборах, баллотировались впервые и при этом по итогам своего правления не смогли избежать появления более или менее сильной оппозиции. Такие регионы со средним уровнем устойчивости власти стали основной площадкой для реализации более или менее конкурентных сценариев губернаторских кампаний. Причем попытки некоторых подобных губернаторов обезопасить свои позиции, инициировав снятие с дистанции основного соперника, центром был пресечены, как показал пример Омской области.

Наконец, важно отметить эволюцию избирательных технологий, применяемых технологами власти, — они принимают все более гибкие формы. Знаковым событием в этой связи стало резкое снижение влияния В. Кидяева и связанных с ним политтехнологов, которые ассоциировались с архаичными технологиями административной мобилизации избирателей и достижением результата «любой ценой». Некоторое время назад в СМИ и экспертном сообществе обсуждался так называемый «тамбовский сценарий», предполагавший ставку на административные технологии и приведший к резкому росту голосования за «Единую Россию» в этом некогда «красном» регионе. Реализация этого сценария была связана с именем В.Кидяева. На выборах 2015 г. подобные практики были признаны контрпродуктивными. В той же Тамбовской области команда В. Кидяева, курирующего этот регион, не смогла принять участие в организации губернаторских выборов. Она была вынуждена отказаться от работы и в Калужской области. Ставка делается Кремлем на отказ от всех «искусственных» технологий — прежде всего намеренного завышения явки и «привода» административно зависимых избирателей, в том числе бюджетников, на выборы. Минимизация использования жестких технологий управления выборами, на чем настаивал Кремль, была обусловлена необходимостью сформировать реальную картину предпочтений избирателей.

Нишевая конкуренция: реальный механизм российской демократии

Прошедшая кампания определила характер, уровень и условия политической конкуренции в России. Нынешний этап политического развития страны характеризуется тем, что конкурентная среда складывается не вследствие борьбы олигархических групп, как это было в 1990-е и в начале 2000-х гг., а в условиях борьбы между политическими партиями, отражающими весь идеологический спектр и стремящимися завоевать поддержку массового избирателя. Конкуренция в России приобрела партийный характер, и это свидетельствует о развитии и укреплении национальной партийной системы.

Одновременно естественным путем — через выборы — происходит селекция политических партий. Их количество в результате реформы выросло на порядок, но не все из них выглядят жизнеспособными, и прошедшие выборы это наглядно продемонстрировали. Конкурентную среду на российских выборах формируют четыре парламентские партии, которые участвуют в выборах практически повсеместно, имея для этого не только формальные основания в соответствии с законодательством, но и политический опыт, известность, кадровый резерв. Что же до партий непарламентских, то и в этом случае работает их опыт: более весомыми игроками выглядят те партии, которые возникли еще до реформы и располагают узнаваемыми брендами, — такие как «Яблоко» или «Патриоты России».

Политическая конкуренция на российских выборах окончательно приобрела нишевый характер.Сложившаяся структура партийной системы в России отражает высокий уровень консолидации не только элит, но и общества, поддерживающего президента Владимира Путина и возникший в годы его легислатур политический порядок.

Нишевая конкуренция представляет собой важнейшую характеристику современной российской демократической модели. Основные политические игроки, представленные действующими в легальном поле политическими партиями, ведут борьбу за удержание и расширение собственных политических ниш, формирование которых связано с идеологическими предпочтениями и социальной структурой общества.

При этом остаются значимыми отдельные политические поля, на которых действуют те или иные игроки.

Во-первых, «Единая Россия» сохраняет преимущества, предопределенные высоким уровнем лояльности общества и консолидацией элит. Расколы элит в основном преодолены либо носят ситуативный характер. По этой причине конкуренции на поле «Единой России» не наблюдается: нет «вторых», «третьих» и «запасных» «партий власти», не удались попытки создания ее «либеральных» или «социал-демократических» дублеров и версий.

Во-вторых, по-прежнему хорошо выражен левый сегмент политического поля, где лидером остается КПРФ. При этом коммунистам все труднее удерживать свой электорат, часть которого поддерживает политику президента. На левом фланге у КПРФ появились свои «нишевые» конкуренты, прежде всего — «Коммунисты России». Стремясь занять не только левое, но и национально-патриотическое поле, КПРФ также конкурирует с «Родиной» и «Патриотами России». В результате сложилась ситуация, при которой КПРФ необходимо одновременно решать две задачи — удерживать традиционный электорат и пытаться нарастить электоральную базу. В противном случае ей трудно удержать статус не просто второй по значимости, но ограничивающей доминирование «Единой России» партии.

В-третьих, возникли свои ниши и у двух других парламентских партий — ЛДПР и «Справедливой России». Партия В. Жириновского за счет активности своего лидера, эксплуатации патриотической повестки и популистских инициатив достаточно давно сформировала свой электорат; перед ней также стоит задача его сохранения и приращения. У «Справедливой России» как у партии более молодой и при этом представляющей собой коалицию известных региональных политиков, есть заметные проблемы и с созданием устойчивой электоральной базы, и с политической идентичностью. Но и она предпринимает попытки создать умеренно-левую, левоцентристскую нишу. Кампания-2015 значительно укрепила позиции партии.

В-четвертых, значительно уменьшилась, но сохраняется либеральная ниша, где, как обычно, идет внутривидовая конкуренция. В ней участвуют и старые игроки («Яблоко»), и новые (ПАРНАС).

Достаточно острый характер может принимать «внутривидовая» борьба — конкуренция между партиями в рамках одной ниши. Партии ведут борьбу и за расширение своих ниш, что приводит к попыткам перехватить электорат, голосующий за другие партии, а значит, к конкуренции между игроками, занимающими близкие и частично пересекающиеся ниши.

Нишевая конкуренция характеризует переходный этап формирования партийной системы в России (фазу стабилизации) и перекликается с характеристиками других переходных режимов, о которых в разное время говорили исследователи Испании и Португалии, стран Латинской Америки, Восточной Европы.

Во-первых, нишевая конкуренция прямо взаимосвязана с классическим формированием партийных систем, структура которых отражает социальную стратификацию и идеологические противоречия (о чем говорили М. Дюверже и С. Роккан).

Во-вторых, в переходных обществах на конкуренцию оказывают влияние такие факторы, как влияние элит и персонализм, феномен сильной личности (концепция «делегативной демократии», предложенная Г. О'Доннелом).

В-третьих, в обществах с ярко выраженной региональной дифференциацией, к которым относится и Россия, политические ниши имеют не только социальный и идеологический, но и территориальный характер, что приводит к различиям в результатах выборов от региона к региону. Немалое влияние на формирование политических ниш начинает в этой связи оказывать фактор регионального патриотизма. В условиях отсутствия региональных партий в современной России он выражается скорее в голосовании за те общенациональные партии, которые в наибольшей степени выражают те или иные региональные интересы.

Содержательная повестка дня региональных кампаний

Базовые рамки региональной кампании были заданы общефедеральной повесткой. Определяющую роль на выборах играл фактор высокого доверия к В. Путину и федеральной власти, сохранял свое значение феномен патриотической мобилизации электората. Эти факторы создавали региональным руководителям и «Единой России» несомненные стартовые преимущества. При этом президентская повестка значимо влияла и на содержание региональных кампаний. В частности, выполнение «майских указов» президента неизбежно входило в предвыборную «отчетность» региональных руководителей.

На поддержку губернаторов непосредственно влияет не столько общий фон общественных настроений и ожиданий в России, сколько эффективность губернаторской работы при реализации президентской повестки. В условиях предвыборной конкуренции явные различия в эффективности губернаторской деятельности в процессе реализации президентской повестки и стали влиять на конечный результат кампании.

Федеральный центр демонстрировал в ходе кампании свою поддержку некоторым губернаторам. В поездках руководителей страны по регионам был больше задействован Д. Медведев (он посещал незадолго до выборов Амурскую, Калининградскую, Ростовскую, Омскую, Иркутскую, Сахалинскую области). Будучи президентом, глава правительства назначал многих из тех губернаторов, которые участвовали в выборах. Кроме того, Медведев объективно заинтересован в проведении эффективной парламентской кампании: ему предстоит возглавить список «Единой России» на думских выборах. Для В. Путина важнее было увидеть реальный результат работы губернаторов, выражающийся в уровне их поддержки обществом. Поэтому президент мало выезжал в регионы, в которых предстояли выборы, и не позволял ссылаться на свою поддержку, но часто встречался с главами регионов, где эти выборы проходили. В конечном итоге результат губернаторов, полученный по итогам конкурентных выборов, и позволяет говорить о том, в какой степени тем или иным региональным руководителям удается реализовывать президентскую повестку, завоевывая при этом поддержку граждан.

Губернаторские задачи на прошедших выборах были заметно осложнены актуальной социально-экономической повесткой.На социальное самочувствие граждан негативно повлияло повышение с 1 июля тарифов на жилищно-коммунальные услуги (это, несомненно, привело к укреплению позиций КПРФ и «Справедливой России» в ряде регионов). Многие регионы столкнулись с проблемами в производственном секторе, которые были вызваны остановками предприятий, сокращением работников, невыплатами заработной платы. Неоднозначной стала ситуация в бюджетной сфере, обусловленная ухудшением финансово-бюджетной ситуации в субъектах Федерации, что не позволяло повышать заработные платы бюджетникам, вынуждало оптимизировать систему бюджетных учреждений. Финансовые проблемы влияли на работу общественного транспорта, включая болезненную тему пригородного железнодорожного сообщения. Во многих городах происходили вспышки градостроительных конфликтов, вызванных точечной застройкой и уничтожением парковых зон.

Главам регионов было важно представить обществу содержательные программы социально-экономического развития территорий. Судя по ходу кампаний, далеко не все главы регионов оказались к этому готовы. Напротив, в некоторых случаях политически более искушенные кандидаты КПРФ способны были не только выступить с аргументированной критикой властей, но и представить довольно детальное и убедительное видение перспектив развития региона. Тем не менее активной борьбы конкурирующих региональных повесток на губернаторских выборах не получилось. С одной стороны, главы регионов, как правило, все-таки сформулировали свои содержательные инициативы, а также предприняли ряд точечных мер, направленных если не на решение, то хотя бы на купирование проблем. С другой стороны, оппозиция зачастую выглядела абстрактной, не представляя убедительной альтернативы и критикуя курс федерального правительства или «Единой России». Однако в перспективе проблемы реальной отчетности губернаторов перед избирателями и формирования ими содержательной региональной повестки будут становиться все более значимыми.

Уровни конкурентности региональных выборов

Количество участников электорального процесса на выборах 13 сентября оказалось достаточно велико. Оно отражает не общее число партий в России, превысившее семь десятков, а число реально востребованных игроков. На выборах в региональные законодательные собрания в среднем участвовали около 7,5 партий, на выборах по партийным спискам в муниципальные собрания региональных столиц — около семи. Эти цифры могут показаться не столь впечатляющими, но они больше, чем в тот период, когда властями делалась ставка не на формирование конкурентной среды, а на продвижение «Единой России». Уровень участия в губернаторских кампаниях несколько ниже (менее пяти претендентов в среднем на один регион), но это связано с особенностями процесса регистрации, который ограничивает возможности для партий, не сумевших создать необходимое представительство на муниципальном уровне.

Более высокая конкуренция отмечалась на выборах региональных законодательных собраний, что неудивительно: именно эти выборы практически напрямую могут быть спроецированы на будущую думскую кампанию, и партиям требовалось приложить все усилия для достижения наилучших результатов в мобилизации своего избирателя. Партиям было важно создать свои фракции в значимых городских собраниях, укрепив тем самым позиции на местах. Поэтому уровень конкуренции на муниципальных выборах был немногим ниже, чем на выборах в региональные парламенты. Наименее высокой оказалась конкуренция на губернаторских выборах, где оппозиции трудно добиться успеха, что ослабляет ее мотивацию.

Регионы по степени конкурентности прошедших выборов можно разделить на три группы.

На губернаторских выборах выше среднего уровень конкуренции изначально оказался в регионах, где выполнялись два условия: сравнительно менее популярный губернатор соревновался с заметными соперниками — как правило, из КПРФ, реже — из ЛДПР. В эту группу регионов вошли Амурская, Иркутская, Омская области.

Ниже среднего конкуренция была в регионах двух типов. Во-первых, там, где в силу опыта и влияния главы региона или специфики территории позиции действующего руководителя считались незыблемыми, в то время как оппозиция, по сути, просто отказывалась вести с ним борьбу. К таким регионам относятся Татарстан, Калужская и Кемеровская области.Но, как мы уже отметили, калужский губернатор свой потенциал до конца реализовать не смог. Во-вторых, на сравнительно низком уровне конкуренция оказалась там, где недавно была проведена эффективная замена губернатора, и оппозиция ничего не сумела этому противопоставить. Примерами здесь стали Брянская, Пензенская, Сахалинская и Тамбовская области. Во всех этих случаях результат губернаторов оказался весьма солидным.

Большинство регионов попало в группу со средним уровнем конкуренции. В этих регионах нельзя было говорить о полном отсутствии у губернаторов значимых соперников, но действовали те или иные факторы, ограничивающие конкуренцию. Среди них могут быть высокий уровень лояльности электората, слабая личная мотивация или недостаток ресурсов у достаточно перспективных представителей оппозиции. Средний уровень конкуренции сложился примерно в половине регионов, в которых прошли губернаторские кампании. При этом в ряде случаев губернаторы явно не справились с качественной организацией своей кампании или допустили очевидные технологические просчеты, что привело к росту поддержки в целом несильных соперников: так случилось в Марий Эл и Архангельской области. В итоге к концу кампании эти регионы перешли в группу с уровнем конкуренции выше среднего.

На выборах региональных законодательных собраний уровень конкуренции во многом определялся уже сложившимися позициями политических партий, наличием у них устойчивого электората и сильных партийных организаций. За счет этого более высокий уровень конкуренции возник в Костромской и Новосибирской областях, отличающихся относительно невысоким рейтингом «Единой России». В Костромской области росту конкуренции способствовало еще и участие в выборах ПАРНАСа.

Наименее конкурентными — в связи с устойчивостью позиций губернаторов, консолидацией элиты и высокой лояльностью избирателей — были выборы в Белгородской и Воронежской областях, Ямало-Ненецком АО. В группу регионов со средним уровнем конкуренции вошли Республика Коми, Калужская, Курганская, Магаданская, Рязанская и Челябинская области.По итогам выборов, впрочем, Рязанская область оказалась ближе к менее конкурентному полюсу, а Калужская — к более конкурентному.

Активность избирателей: дифференцированная явка

Для региональных выборов в России характерна невысокая явка. Так было с 1990-х гг., и эта ситуация была объективно обусловлена.

В прошлом году наметилась тенденция к росту явки на губернаторских выборах. Причем анализ показывает, что существенный уровень явки благоприятствовал не только «Единой России», но и партиям парламентской оппозиции: все участники выборов пытались мобилизовать свой электорат. Интерес избирателей к региональным выборам остается значительным, и сложившееся в регионах проблемное поле стимулирует их к тому, чтобы делать выбор, проявлять активную гражданскую позицию.

В то же время уровень активности избирателей на выборах 2015 г. оказался очень разным, что прямо зависело и от традиций электоральной активности населения, и от стратегий и тактик региональной власти. Явно выделились только два региона — Кемеровская область и Татарстан, где явка превысила в первом случае 90%, а во втором — 80%. Эти же регионы отличились самым высоким уровнем поддержки действующих глав. Другие регионы заметно отстали от лидеров. Так, более половины избирателей пришли голосовать на губернаторские выборы в Тамбовской, Пензенской, Брянской областях, Чувашии и Краснодарском крае. Это, как правило, более консервативные регионы, где поддержка губернаторов также была высокой. На выборах в региональные парламенты более 50% явка составила в Ямало-Ненецком АО, Воронежской области и Республике Коми.

Ряд регионов отличился низкой явкой, не превысившей 30%: Архангельская, Иркутская и Смоленская области, а на выборах в региональный парламент на этом уровне оказалась Новосибирская область. В целом традиционно более низкой явка была в восточных и северных регионах, что соответствует особенностям местного электорального поведения. В случае Смоленской области сказалось отсутствие на выборах кандидата «Единой России»: представитель ЛДПР А. Островский одержал уверенную победу, но значительная часть избирателей на выборы при таком необычном соотношении сил не пришла.

В целом же явка на уровне около 35−45% является в настоящее время наиболее типичной для региональных выборов в России, и выборы 13 сентября это вновь подтвердили. Искусственное повышение явки способно вызвать недоверие к итогам голосования — оно определенно стало нецелесообразным и контрпродуктивным.

Стратегии и результаты «Единой России» и действующих губернаторов

Задача «Единой России» и поддерживаемых партией региональных руководителей состояла в том, чтобы подтвердить свои лидирующие позиции и привлечь поддержку массового избирателя. В этом году Кремль гораздо активнее продвигал свою повестку, предполагающую формирование на выборах конкурентной среды и укрепление партийной системы. В этих условиях губернаторам нередко приходилось мириться с появлением на выборах критиков их политики. Однако были и случаи, где основные партийные игроки неформально договорились между собой, и конкуренция приняла имитационный характер.

Большое влияние на ход региональных кампаний оказывала и ситуация в региональных элитах. Одной из главных проблем стали отношения между «новыми» губернаторами и «старыми» элитами, сложившимися при прежних региональных главах. В таких регионах, как Пензенская и Тамбовская области, эта проблема обострилась в этом году в связи с уходом таких губернаторов-«старожилов», как В. Бочкарев и О.Бетин. Аналогичные проблемы были заметны в Чувашии, Краснодарском крае, Иркутской, Ростовской области и других регионах. Другие типичные внутриэлитные конфликты, как например, между губернаторами и мэрами, на кампанию влияли меньше, поскольку сильных и самостоятельных мэров практически не осталось.

Действующий формат электоральной конкуренции не позволил большинству внутриэлитных конфликтов перейти в электоральное поле. Во-первых, потенциально сильные представители оппозиционной элиты сами отказались от участия в выборах. В прошлом году они, как правило, выдвигались от малых партий, но не сумели пройти муниципальный фильтр, что в этом году привело к полному отсутствию таких попыток. Во-вторых, парламентские партии сделали ставку на своих, партийных кандидатов, стремясь реализовать в ходе кампании интерес к закреплению в собственной электоральной нише. Тактические альянсы оппозиционных партий и контрэлит утратили смысл для обеих сторон. В этих условиях оставался лишь вариант поддержки и финансирования контрэлитами кандидатов от парламентской оппозиции, но неверие в эффективность подобной стратегии привело к исчезновению у контрэлит мотивации для подобных действий. Например, так и не сложился в Иркутской области альянс кандидата КПРФ С. Левченко, весьма убедительно выступившего на выборах, и оппозиционных деловых элит.

Внутриэлитные противоречия в большей степени повлияли на формирование списков кандидатов «Единой России» на выборах в региональные и муниципальные парламенты. В частности, отмечались активные попытки губернаторов Н. Меркушкина и В. Шанцева сформировать лояльные органы власти в Самаре и Нижнем Новгороде соответственно. Это привело к скандалам во время праймериз и последующему выдвижению некоторых поддерживаемых губернаторами кандидатов против кандидатов «Единой России». Однако повсеместного характера эти сценарии не приобрели, а федеральный центр попытался пресечь их реализацию. В самарском случае генеральный совет «Единой России» запретил прогубернаторским «самовыдвиженцам» использовать партийную символику.

Результаты голосования за действующих губернаторов в целом оказались весьма благоприятными: лишь в одном из регионов кампания перешла во второй тур. Как правило, у губернаторов был значительный запас прочности по сравнению с конкурентами. В то же время в этом году практически снята проблема сверхвысокого результата, превосходящего 90% и вызывающего сомнения в объективности. Для Кремля было важно, чтобы итоги выборов вызывали доверие в обществе: в противном случае легитимными их назвать нельзя, какой бы ни оказались явка и поддержка губернатора. В прошлом году экстремально высокие результаты были получены В. Шанцевым и Н. Меркушкиным, причем это произошло в крупных индустриальных регионах, которые известны своими протестными настроениями. Прошедшие выборы сопровождались ростом уровня конкуренции, более активной включенностью в выборы парламентской оппозиции; нельзя сказать, что губернаторы смогли создать себе заведомо комфортную ситуацию. Если они к этому и стремились, то позиция Кремля была принципиально иной. В этом году результат свыше 90% представляется вполне объективным: его получили известный своей личной популярностью А. Тулеев и руководитель Татарстана Р. Минниханов, ставший и в электоральном смысле преемником популярного М.Шаймиева. Не так много было результатов, превышающих 80%, — их получили А. Никитин в Тамбовской области, И. Белозерцев в Пензенской, В. Кондратьев в Краснодарском крае и А. Дрозденко в Ленинградской области. В первых двух случаях, вероятно, сработала удачная замена старых губернаторов на новых и более молодых. В. Кондратьев унаследовал лояльность электората, который прежде поддерживал А.Ткачева. А. Дрозденко удалось провести довольно эффективную кампанию.

С другой стороны, не было и явно низких результатов, что обусловлено в первую очередь высоким уровнем лояльности избирателей к власти как таковой. При этом эффективность работы губернаторов, как в социально-экономической сфере, так и во внутренней политике, прямо повлияла на их конечный результат. Наиболее низкие результаты оказались на уровне чуть выше 50%. При этом С. Ерощенко в Иркутской области совсем немного не хватило голосов, чтобы выиграть в первом туре. А. Козлов в Амурской области и Л. Маркелов в Марий Эл с трудом преодолели этот барьер, набрав 50 с небольшим процентов. К числу относительных «неудачников» можно отнести и И. Орлова в Архангельской области, который получил 53,3%. Во всех четырех кампаниях конкуренция была значительной или с самого начала кампании (Амурская и Иркутская области), или усилилась в конце в связи с просчетами действующих глав (Марий Эл, Архангельская область).

В остальном же губернаторские результаты укладывались в условные пределы от 60% до 80% голосов, что выглядит вполне объективным результатом их работы и вполне соотносится с уровнем поддержки российской власти в целом. Ближе к верхнему пределу этого диапазона оказались А. Богомаз, В. Голубев, В. Илюхин и А. Левинталь, пришедшие к власти сравнительно недавно или даже в этом году. Это позволяет говорить об успешных первых результатах их правления. Сравнительно более низкие результаты, на уровне 60−65%, продемонстрировали В. Назаров (в условиях острой конкуренции с кандидатом КПРФ О. Денисенко после его восстановления на выборах Верховным судом), представитель ЛДПР А. Островский, а также М. Игнатьев в Чувашии, где предвыборная ситуация была достаточно сложной, а стартовая популярность главы невысокой.

Итоги выборов в региональные и городские собрания в условиях более высокой конкуренции между игроками продемонстрировали соотношение сил партий, менее благоприятное для «Единой России» в сравнении с губернаторскими выборами. Но при этом принципиально важной является обусловленность результата естественным ходом кампании, когда «партии власти» приходится уделять больше внимания включенности в конкурентную борьбу, а не обеспечению «тепличных» условий.

В этом году еще большее значение приобрела процедура предварительного внутрипартийного голосования (праймериз) «Единой России». При этом оптимальной моделью становятся открытые праймериз, предусматривающие широкие возможности для участия в них всех желающих. Особым стал рисунок кампании в Новосибирской области, одном из регионов с развитыми протестными настроениями, где в тройку «Единой России» не вошли ни глава региона, ни другие статусные фигуры. «Паровозы» нечасто встречались и на муниципальных выборах. Правда, на выборах региональных парламентов отказаться от этой практики в большинстве случаев власти не смогли.

Важной характеристикой прошедших выборов стало повсеместное распространение смешанной системы, что сближает эти кампании с предстоящими выборами в Государственную Думу. На региональном уровне отказались от полностью пропорциональной системы в Калужской области, где вновь часть депутатов избиралась в одномандатных округах. В региональных столицах голосование по партийным спискам использовалось на этот раз везде, тогда как в последние годы города стали было «уходить» к простой мажоритарной системе. Все это позволило максимально сблизить форматы федеральной, региональной и муниципальной кампаний, способствуя складыванию единой конкурентной среды.

Налицо при этом потребность в существенной ротации депутатского корпуса «Единой России» и активизации работы депутатов на территории. Открытые праймериз отчасти, хотя и далеко не в полной степени, позволяют решать эту задачу. Ход избирательной кампании показал, что не все элиты готовы работать в конкурентном поле праймериз.Отсюда попытки пересмотреть результаты праймериз, а затем выдвинуть проигравших их кандидатов в качестве «независимых», как в Самаре и Нижнем Новгороде. Очевидно, что в таких ситуациях теряется смысл праймериз, и Кремль ясно дал понять, что не считает подобную «конкуренцию» и появление мнимых «независимых» кандидатов на выборах приемлемым.

Итоги выборов продемонстрировали прочность позиций «Единой России». Партия повсеместно выиграла выборы по партийным спискам. Были одержаны победы и в большинстве мажоритарных округов.Только в Новосибирской области список «Единой России» набрал менее половины голосов. Напротив, в Белгородской и Рязанской областях результат превзошел 60%, а в Воронежской области и Ямало-Ненецком АО — 70% голосов. Чаще всего партия набирает на региональных выборах от 50 до 60% голосов. Это может быть и не так много, но с другой стороны, подтверждает лидерство «Единой России» в партийной системе. Как и следовало ожидать, несколько ниже и с большим разбросом оказываются итоги голосования за партию на выборах в региональных столицах: примерно в половине из их числа «Единая Россия» не получила 50% голосов (в том числе менее 40% в Смоленске и Новосибирске, что связано с партийной принадлежностью губернатора в первом случае и мэра во втором). Это подтверждает традиционный вывод о том, что в городах России складывается более конкурентная политическая среда.

С формальной точки зрения политический и электоральный результат прошедших выборов в региональные и местные парламенты не так уж сильно отличается от выборов прошлых лет. Ниша «Единой России» остается максимальной, ее сокращения не происходит. Но при этом качество результата выросло, а депутатский корпус в существенной степени обновился.

Стратегии и результаты партий парламентской оппозиции

Парламентская оппозиция в этом году получила существенно больше возможностей и для участия в региональных кампаниях, и для выдвижения заметных кандидатов на губернаторские должности. Как КПРФ, так и ЛДПР приняли участие во всех губернаторских кампаниях, за единственным исключением Брянской области. «Справедливая Россия» участвовала в губернаторских кампаниях реже (за исключением Камчатки, Амурской, Калужской и Омской областей), но и она присутствовала в подавляющем большинстве регионов. Тем самым была реализована установка Кремля на участие в выборах всех кандидатов, выдвинутых парламентскими партиями.

Крайне редкие случаи неучастия парламентской оппозиции в губернаторских выборах не были связаны с попытками заблокировать неугодных кандидатов. Властями были извлечены уроки из прошлогодних выборов, когда из-за жесткой губернаторской позиции не смогли принять участие в выборах О. Дмитриева от «Справедливой России» в Санкт-Петербурге, а также потенциально сильные кандидаты КПРФ Н. Разворотнев и В. Буланов в Липецкой и Нижегородской областях. В этом году проблемная ситуация возникла только в Омской области, где в неприятной истории в связи с преодолением муниципального фильтра и наличием «двойной подписи» оказался кандидат КПРФ О.Денисенко. Однако федеральное решение было принято в пользу кандидата КПРФ, и Верховный Суд восстановил его регистрацию. В итоге не возникло ни одной ситуации, когда какая-либо партия парламентской оппозиции была намеренно заблокирована при попытке принять участие в губернаторской кампании. Во всех немногочисленных случаях партии отказались от участия добровольно, а также вышли на договоренности с губернаторами по поводу мест в Совете Федерации.

Более заметным и эффективным стало межпартийное взаимодействие на выборах. «Единая Россия» сыграла свою важную роль в обеспечении электоральной конкуренции и в организации отношений с партиями парламентской оппозиции. Партия оказывала помощь другим игрокам при преодолении муниципального фильтра, что имело принципиальное значение для малых партий, ЛДПР, «Справедливой России» и во многих случаях для КПРФ. «Единая Россия» стремилась как минимум не создавать препятствий кандидатам от конкурирующих партий в процессе сбора подписей.

Кроме того, в ряде регионов партии договорились о более тесном сотрудничестве. Так, «Единая Россия» оказала в Смоленской области поддержку врио губернатора А. Островскому, являющемуся единственным представителем ЛДПР в губернаторском корпусе. ЛДПР не выдвинула своего кандидата и поддержала действующего главу А. Богомаза в Брянской области. В обоих регионах стороны договорились и о взаимном представительстве в Совете Федерации: А. Островский выдвинул единоросса Ф. Клинцевича, а А. Богомаз — члена ЛДПР С.Калашникова. В Омской области «Справедливая Россия» тоже в итоге поддержала действующего губернатора В. Назарова, который со своей стороны предложил в верхнюю палату Е.Мизулину.

Таким образом, кампания этого года позволила снизить напряженность в отношениях между властями и партиями парламентской оппозиции, которую прежде вызывало блокирование значимых кандидатов.

Стратегии самих партий парламентской оппозиции носили комплексный характер и во многом были продиктованы началом подготовки к думским выборам. Партии стремились мобилизовать свой электорат, раскрутить перспективных кандидатов под думские выборы, использовать одновременные муниципальные кампании для создания позиций на уровне местного самоуправления.

Стратегия КПРФ заключалась в первую очередь в том, чтобы закрепить за собой статус наиболее сильной оппозиционной партии и лидера на левом идеологическом фланге. При этом на губернаторских выборах коммунистам сильно помогло снижение активности оппозиционных губернаторам региональных элит, которые полностью отказались от выдвижения своих кандидатов и использования для этого малых партий. В итоге КПРФ получила отличные возможности для того, чтобы занять оппозиционную нишу почти повсеместно.

В целом ряде регионов КПРФ сделала ставку на выдвижение сильных и опытных кандидатов, имевших опыт участия в губернаторских выборах еще в 90-е годы. К их числу относятся С. Левченко в Иркутской области и В. Шурчанов в Чувашии. Очень опытные кандидаты, не раз успешно участвовавшие в думских выборах в одномандатных округах или в региональных кампаниях, были выдвинуты в Ростовской области (Н.Коломейцев), Костромской области (В.Ижицкий), Сахалинской области (С.Иванова). Все эти кандидаты опирались не только на партийный бренд, но и на собственную известность. Многие из них были ограничены в ресурсах, но их имена тем не менее позволяли привлекать электорат.

Заметным элементом электоральной стратегии КПРФ стало выдвижение депутатов Госдумы. Не всегда это были широко известные персоналии, но в любом случае требовалось усилить их продвижение с ориентацией на думскую кампанию, где все они, вероятно, пойдут на выборы в одномандатных округах. Явно с этой целью вступили в кампанию такие думские депутаты, как О. Денисенко (Омская область), В. Симагин (Пензенская область), Н. Кузьмин (Ленинградская область), К. Лазарев (Еврейская АО), И. Ревин (Калининградская область), Н. Осадчий (Краснодарский край), С. Мамаев (Марий Эл), а также упомянутые выше С. Левченко, В. Шурчанов и Н.Коломейцев.

Были у КПРФ и случаи, когда она явно сдала свои позиции, не сумев или не захотев выдвинуть сильного кандидата. Примерами подобной политики стали Камчатка, Калужская и Кемеровская области. Партия отказалась от участия в выборах в Брянской области и достаточно формально участвовала в Смоленской, где она находилась в коалиции с губернатором — представителем ЛДПР. Явно не стремились коммунисты конфликтовать с новым главой Пензенской области. Поэтому местные политические расчеты или проблемы не позволили в ряде случаев эффективно реализовать ставку на закрепление за КПРФ статуса главной оппозиционной силы.

Стратегия ЛДПР в большей степени была ориентирована на формальное участие в губернаторских выборах и договоренности с властями в этой связи. В первую очередь партия обезопасила позиции «своего» губернатора А.Островского. Во многих регионах она выдвинула депутатов Госдумы (И.Абрамов в Амурской области, В. Деньгин в Калужской области, К. Черкасов в Марий Эл, Р. Худяков в Тамбовской области, А. Диденко в Кемеровской области, А. Старовойтов в Калининградской области, К. Субботин в Чувашии, Я. Зелинский в Омской области). В отличие от аналогичных по статусу кандидатов КПРФ, они не всегда вели активную кампанию и в ряде случаев были выходцами из других регионов, поскольку непосредственно в регионе партии выдвинуть было некого.

У ЛДПР было и гораздо больше случаев выдвижения откровенно слабых кандидатов, не имеющих известности и существенного статуса в регионах. Как правило, это было обусловлено договоренностями с губернаторами. В частности, явно ни на что не претендующие кандидаты были выдвинуты ЛДПР в Татарстане, Иркутской, Пензенской, Ростовской, Сахалинской областях.

Список кандидатов «Справедливой России» имел наиболее слабый характер из всех партий парламентской оппозиции. Эсеры столкнулись с явными кадровыми проблемами и при этом, как и кандидаты ЛДПР, не стремились выступить в роли оппонентов региональной власти, предпочитая с ней договариваться. В большинстве случаев ставка была сделана на местных партийных функционеров — руководителей региональных отделений и фракций в региональных парламентах, но, как правило, эти кандидаты были массовому избирателю неизвестны. Их участие в губернаторских выборах теоретически позволяло повысить их узнаваемость, что имело бы смысл в преддверии думских выборов.

Примечательно, что «Справедливая Россия», в отличие от КПРФ и ЛДПР, не делала ставки на выдвижение и раскрутку своих думских депутатов. Лишь два депутата — М. Емельянов в Ростовской области и А. Руденко в Краснодарском крае — приняли участие в губернаторской кампании. Единственным реально опытным и успешным игроком среди кандидатов являлся М.Емельянов. Однако и он не уделял большого внимания своей губернаторской кампании, что негативно повлияло на его результат. Тем не менее «Справедливая Россия» довольно эффективно выступила на выборах, сделав ставку на укрепление отношений с региональными властями и предполагая, что те в обмен на лояльность предоставят партии больше возможностей для продвижения списка и кандидатов на думских выборах.

Особое внимание все партии парламентской оппозиции уделили выборам в региональные и муниципальные собрания. Здесь их стратегии, напротив, были схожими, предполагая активное привлечение избирателей к их партийным спискам. Нередко партии намеренно ограничивали свою активность на губернаторских выборах, делая ставку на продвижение своих партийных списков, что имело более ясные перспективы в виде формирования партийных фракций на местах. В одних случаях партии рассчитывали при этом на привлечение протестного избирателя и вели себя более агрессивно. В других они договаривались с властями, полагая, что их лояльность, в том числе в ходе губернаторской кампании, позволит получить режим благоприятствования на других выборах.

При этом выборы продемонстрировали и явные проблемы, накопившиеся у парламентской оппозиции. Они особенно заметно проявляются на губернаторских выборах, где у партий почти не осталось сильных кандидатов. Даже выдвижение в губернаторы думских депутатов не всегда позволяет мобилизовать партийный электорат. Более подготовленными на общем фоне выглядели кандидаты КПРФ, но и коммунистам во многих регионах трудно было подобрать перспективного кандидата. Распространенной практикой этого года стало выдвижение в губернаторы москвичей и представителей других регионов. Эта практика отражала слабость оппозиции, которая во многих регионах утратила свои позиции и просто не располагает кадровыми ресурсами. Примечателен пример КПРФ, которая не нашла ни одного кандидата в Брянской области. ЛДПР еще больше отличилась выдвижением «варягов», рассредоточив своих думских депутатов по различным регионам."Справедливая Россия» сделала ставку на местных представителей, но у них были свои явные минусы — низкий уровень известности, а в ряде случаев просто нежелание вести кампанию.

Таким образом, в процессе кампании возникла ситуация, когда оппозиционные партии сами не в состоянии заполнить свою нишу, что свидетельствует о кризисных процессах внутри них. Налицо проблемы с обновлением партийного актива, с выдвижением новых ярких фигур. Выборы показали, что внутри партий не работают политические лифты, нет механизмов отбора перспективных кадров. Поэтому, например, КПРФ вынуждена эксплуатировать свои старые персональные «бренды», вновь выдвигая кандидатов, некоторые из которых участвовали в выборах еще в 90-е годы

В целом партии парламентской оппозиции слишком полагались на инерционную тактику, опасаясь, что отказ от нее может разрушить статус-кво, выгодный их руководителям и депутатам. Результатом этого становятся потери электората, о чем и свидетельствовали многие губернаторские кампании. Причем проблема — именно на персональном уровне электорального процесса. Выборы по партийным спискам показывают, что голосование за партии парламентской оппозиции остается вполне значимым, и популярность у этих партий есть. При этом все партии парламентской оппозиции в состоянии набирать немало голосов и конкурировать между собой.

В частности, КПРФ успешно выступила в Новосибирской области, где возник новый баланс политических сил, в рамках которого партия является отчасти правящей и полностью системной. В итоге ей удалось набрать около четверти голосов на областных выборах и более трети, с минимальным отставанием от «Единой России» на городских. В остальных случаях на выборах по партспискам партия демонстрировала стабильные показатели на уровне от 9 до 15%, что соответствует нынешним размерам «коммунистической» ниши (меньше она получила в неблагоприятных северных регионах — Республике Коми и на Ямале). Примерно на том же уровне поддержки находится сейчас и ЛДПР, тоже обычно набиравшая от 8 до 14% голосов (и выступившая хуже в Белгородской и Воронежской областях). Как и КПРФ, ЛДПР обладает достаточным потенциалом, чтобы проходить в региональные заксобрания повсеместно. Эсерам же не хватило немного голосов в Воронежской области, они с трудом преодолели барьер на Ямале, а в остальном продемонстрировали результаты примерно в тех же пределах, что и ЛДПР, от 8 до 16%, и стали условно «третьей» партией. В итоге ниши трех партий парламентской оппозиции на выборах в региональные заксобрания оказались сопоставимыми — нередко они показывали очень близкие результаты.

В то же время при голосовании за личность положение дел меняется, и ярких лидеров, общественных активистов, потенциальных руководителей региона, защитников своих интересов избиратели в кандидатах от парламентской оппозиции зачастую не видят. Поэтому на губернаторских выборах эти кандидаты выглядят неубедительно и теряют голоса. Крайне сложно выдвинуть необходимое число достойных кандидатов на выборах в мажоритарных округах, где поражения парламентской оппозиции стали нормой.

В итоге КПРФ с ее более подготовленными кандидатами чаще удавалось продемонстрировать заметные результаты на губернаторских выборах, где явно выделились С. Левченко в Иркутской области и С. Мамаев в Марий Эл, получившие более 30% голосов. К 30-процентной отметке приблизился и О. Денисенко в Омской области. Успешными можно назвать выступления В. Ижицкого в Костромской области и С. Ивановой на Сахалине, набравших более 20% голосов. Но в остальном кандидаты КПРФ не блистали, оказавшись на стандартном для своей партии уровне от 6−7% до 15% голосов (и с ожидаемым полным провалом кандидатов в Татарстане и Кузбассе). Причем невысокие результаты продемонстрировали среди прочих и некоторые думские депутаты от этой партии, как например, В. Симагин (Пензенская область), Н. Осадчий (Краснодарский край), Н. Кузьмин (Ленинградская область), сумевшие набрать лишь 7−8% голосов.

Впрочем, выдвижение кандидатов ЛДПР и «Справедливой России» оказалось еще менее успешным. Среди кандидатов ЛДПР явно выделились только два — И. Абрамов в Амурской области и О. Осицына в Архангельской. В обоих случаях ЛДПР воспользовалась относительной слабостью позиций действующих губернаторов и наличием в этих регионах стабильного электората своей партии. Однако большинство кандидатов ЛДПР получили менее 5% голосов, и только четверо — на уровне 7−8% голосов (Марий Эл, Камчатка, Калининградская, Калужская области), что хотя бы позволяет говорить о некоторой значимой поддержке. У «Справедливой России» ситуация была схожей, но без столь же высоких результатов: ее лучшие кандидатыв Чувашии, Смоленской и Архангельской областях набирали голоса в диапазоне 10−15%, еще три кандидата получили 7−8% (Брянская, Иркутская, Калининградская области).

В конечном итоге партиям парламентской оппозиции далеко не везде удалосьобеспечить себе устойчивые стартовые позиции для думских выборов в одномандатных округах. Выдвижение действующих депутатов в губернаторы позволило им заявить о себе непосредственно на территории, но мало кто из этих депутатов способен претендовать на победу в округе. Поэтому расчет делается по-прежнему на партийные списки и узнаваемые бренды, а также на федеральное руководство парламентских партий. Инерционная тактика парламентской оппозиции может сработать на ближайших думских выборах, но в дальнейшей перспективе проблемы у парламентских партий будут при такой тактике и боязни внутреннего обновления только нарастать.

Непарламентские партии на выборах 13 сентября

Для непарламентских партий прошедшие выборы не открыли каких-либо новых перспектив.Эти партии, несомненно, способствовали росту конкуренции, в том числе в рамках определенных идеологических сегментов. Здесь важно заметить, что положительное отношение Кремля к деятельности партий парламентской оппозиции вовсе не означает, что этим партиям дают право монополизировать свою нишу. Нишевая конкуренция, напротив, призвана способствовать повышению качества и эффективности работы более крупных партий. Впрочем, пока непарламентские партии испытывают свои проблемы роста и стать альтернативой партиям парламентским не способны. Спрос на новые лица в российской политике существует, но непарламентским партиям не удается его удовлетворить. Слишком заметен «диванный», «московский» характер большинства из этих партий, сказывается слабый опыт «укорененной» в регионах электоральной работы.

Наибольшее внимание политизированной общественности было привлечено к «демократической оппозиции» и тем проблемам, с которыми она сталкивалась при регистрации своих списков в регионах. Но при этом стоит отметить, что как ПАРНАС, так и почти все остальные непарламентские партии переживали одни и те же внутренние проблемы: отсутствие устойчивых позиций в регионах, дефицит местного актива, слабый интерес со стороны избирателей.

По этой причине, во-первых, непарламентским партиям крайне трудно «наполнить» списки хотя бы минимально известными людьми. Отсюда распространенная картина, когда некоторые партии выдвигали одних и тех же людей — как правило, своих московских руководителей. Этим отличались, например, «Коммунисты России», КПСС, ДПР. Список ПАРНАС в Костромской области возглавил не местный активист, а столичный политик И.Яшин. Очень часто и сами списки были явно урезанными, с небольшим количеством кандидатов, с выдвижением одного или двух кандидатов вместо полноценной тройки.

Во-вторых, по тем же причинам непарламентские партии в состоянии выдвигать свои списки лишь в нескольких регионах. Хотя формально они имеют общенациональный статус, но фактически общенациональными партиями не являются, и выборы это четко демонстрируют. Так, ПАРНАС претендовал на участие всего в четырех регионах из 11, а в итоге добился регистрации в одном регионе, что, кстати, тоже было федеральным решением. На губернаторских выборах его кандидаты были заявлены только в двух регионах. Не участвовала эта партия в выборах ни в одно городское собрание. С этой точки зрения ПАРНАС ничем не отличается от множества других партий. Работающая на том же поле «Гражданская инициатива» пыталась собрать подписи только в двух регионах и нигде не преуспела.

В-третьих, федеральный центр не делал ставку на недопуск до выборов несистемной оппозиции. Ее проблемы были связаны главным образом со сбором подписей, а с этим в России всегда сталкиваются все малые партии. Причем по числу неудач с регистрацией своих кандидатов и списков ПАРНАС заметно уступает таким партиям, как «Родина» и «Коммунисты России».

В конечном итоге на «непарламентском» поле проявили себя в первую очередь наиболее опытные игроки — партии, которые существовали и до реформы: «Яблоко» и «Патриоты России» (но не проявилосебя «Правое дело», которое фактически утратило свои позиции и в центре, и в регионах). Списки «Яблока» были представлены в большинстве региональных столиц и в большинстве регионов, где избирались законодательные собрания. «Патриоты России» также зарегистрировали свои списки в большинстве регионов и примерно в половине региональных столиц. Эти две партии и выделялись на общем фоне. Но при этом анализ их списков тоже не свидетельствует в пользу наличия какого-либо значительного кадрового потенциала: в них преобладают малоизвестные и просто неизвестные люди, не имеющие каких-либо перспектив. В итоге «Яблоко» сумело преодолеть пятипроцентный барьер, и то с минимальным запасом, на городских выборах в Томске и Владимире. «Патриотам России» удалось сделать это в Ижевске. На выборах регионального уровня ничего подобного не было.

Одновременно проявилась конкуренция на левом фланге, свидетельствующая о наличии в левой нише запроса на обновление."Коммунисты России» оказались третьим по активности участником выборов среди непарламентских партий. Но «новые левые» партии работали скорее на эксплуатацию коммунистического бренда, поскольку в их списках трудно было обнаружить перспективных местных политиков. В итоге успех «Коммунистов России» был единичным и тоже муниципальным — в Липецке. В том же Липецке прошла в городскую думу Российская партия пенсионеров за справедливость, а во Владимире — Партия пенсионеров. Но еще раз подчеркнем, что на выборах регионального уровня ни одна новая и малая партия не смогла преодолеть заградительный барьер. Ближе всего к нему были только «Коммунисты России» в Республике Коми и Костромской области, что опять же свидетельствует о наличии конкуренции в левой нише.

В итоге у всех новых партий проблемы, по сути, одни и те же, и вызваны они объективными причинами. Спрос на эти партии слишком невелик, «раскрутить» совершенно новых игроков сейчас практически нереально: к ним нет интереса ни со стороны тех или иных элитных групп, ни со стороны активной общественности. Тот же ПАРНАС привлекает к себе внимание прежде всего с помощью скандальных информационных поводов, которые он создает, либо которые ему «помогают» создавать власти на местах. Более того, партия фактически вела в Костромской области «левую» кампанию — и ожидаемо не смогла достигнуть сколько-нибудь значимого успеха на поле, традиционно контролируемом «укорененной» в регионе КПРФ. В целом же у новых партий слишком небольшая история, и ее недостаточно для того, чтобы стать постоянными значимыми участниками избирательных кампаний в стране.

Перспективы партийной системы

Прошедшие 13 сентября выборы позволяют сделать выводы о думских перспективах парламентских и малых партий. Вполне очевидно, что нынешние парламентские парти имеют достаточно прочные позиции, чтобы претендовать на прохождение в российский парламент по партийным спискам. Перспективы «Справедливой России» после выборов позволяют характеризовать ее перспективы как существенно более благоприятные, чем прежде. В целом партии парламентской оппозиции сталкиваются с одними и теми же проблемами. Во-первых, им стало труднее удерживать прежний уровень своей электоральной поддержки. Во-вторых, заметны кадровые проблемы, которые не позволяют добиваться удовлетворительных результатов на губернаторских выборах и в одномандатных округах. Региональные выборы не создали парламентским партиям новые перспективы, а скорее зафиксировали их хронические проблемы.

Среди оставшихся 10 партий, которые обладают парламентской квотой, ни одна так и не смогла продемонстрировать наличие у нее серьезной думской перспективы. На либеральном фланге из их числа вновь выделяется «Яблоко», которое лучше всех подготовилось к прошедшим выборам. Напротив, «Гражданская сила» не участвовала на этот раз ни в одной кампании. Чуть чаще в выборах участвовала «Гражданская платформа», тогда как ПАРНАС и «Правое дело» отметились единичными кампаниями. На левом и национально-патриотическом фланге более заметным оказалось присутствие «Патриотов России» и «Коммунистов России», реже — «Родины». В отдельных кампаниях участвовали также Российская партия пенсионеров за справедливость и «Зеленые». Но полученные всеми этими партиями результаты не дают оснований говорить о наличии у них шансов преодолеть заградительный барьер и пройти в следующий состав Государственной Думы.

Среди партий, которые не обладают парламентской квотой, в региональных и наиболее крупных муниципальных кампаниях участвовали еще 14 партий, из которых семь пытались пройти в региональные законодательные собрания, что теоретически позволяло им претендовать на парламентскую квоту (КПСС, ДПР, «За справедливость!», Партия возрождения России, «Города России», «Против всех», Партия свободных граждан). Но ни одной из этих партий перейти на новый уровень не удалось. Еще семь партий приняли участие в губернаторских кампаниях (Партия пенсионеров России, также участвовавшая в муниципальных выборах, Казачья партия, Партия социальной защиты) или в кампаниях по выборам городских собраний («Великое Отечество», Народный альянс, «За женщин России», «Молодая Россия»). Ни одного заметного результата они также не продемонстрировали. Примечательно, что многие официально зарегистрированные партии не пытались принять участие в выборах, не выполняя, таким образом, одну из своих главных политических функций.

Сложившаяся в стране партийная система еще далека от идеала, и партиям необходимо извлечь из прошедших выборов серьезные уроки. Ключевой проблемой остается отсутствие у партий нормальных механизмов рекрутирования кандидатов и перспективного (рассчитанного хотя бы на пять лет) политического планирования. При этом у партий есть возможности для того, чтобы выдвигать и продвигать своих кандидатов на выборах всех уровней: график этих выборов секретом не является, правила игры известны, никаких специальных запретов для участия нет, а найти заинтересованных и неравнодушных людей на местах нетрудно. Но, к сожалению, многиепартийные лидеры в центре и на местах слишком опасаются за свое будущее, работая по инерции и блокируя процессы внутрипартийного обновления.Тем самым не решается назревшая проблема вовлечения при помощи партий в политический процесс реальных политиков и лидеров общественного мнения, общественных активистов, молодежи.

К думским выборам «старые» оппозиционные партии подходят со старым багажом. Качество «новых» партий тоже оставляет желать лучшего. Поэтому, с одной стороны, необходимо стимулировать кадровое и содержательное обновление партий парламентской оппозиции. Без этого не возникнет более качественная конкурентная среда, и для «Единой России» тоже не будет стимулов для работы над собственными проблемами. С другой стороны, среди новых и малых партий целесообразно вести работу, помогая встать на ноги тем, у которых есть содержательная повестка, которые могут способствовать нишевой конкуренции, привнести в российскую политику новые идеи и помочь появлению в ней новых лиц.

Закономерной видится и определенная коррекция правил игры в рамках собственно избирательного процесса. Во-первых, на губернаторских выборах требуется совершенствование процедуры муниципального фильтра. Отношение основных игроков к этой процедуре приобрело слишком формальный характер. Губернаторы не прилагают к преодолению фильтра никаких личных усилий, полагая, что за них все сделает команда и административный ресурс. Кандидаты от остальных партий зачастую полагаются на наличие благоприятной им «установки» и считают, что подписи у них «появятся» при помощи властей. В итоге выхолащивается исходный замысел муниципального фильтра, предполагающий, что кандидаты ведут работу на территории, формируют группу своих сторонников среди муниципальных депутатов, агитируют неопределившихся, начиная таким способом публичную кампанию, причем делая это загодя, начиная работу уже весной. Губернаторы тоже могли бы использовать период сбора муниципальных подписей для отработки содержательных аспектов своей кампании. Вероятно, процедура муниципального фильтра должна приобрести более прозрачный и публичный характер, предполагая, в частности, официальную и открытую публикацию списков «подписантов».

Во-вторых, нуждается в совершенствовании процедура партийных праймериз. Она тоже должна стать более прозрачной и конкурентной. Недопустимы манипуляции, которые будут подрывать авторитет праймериз и приводить к их профанации. Крайне желательно, чтобы процедура праймериз начала распространяться и на другие партии, помимо «Единой России».

В-третьих, постепенно назревает содержательная реформа внутриполитических блоков в системе регионального управления. В своем нынешнем виде они во многом ориентированы на методы административной мобилизации, им не хватает гибкости и технологичности. В явном дефиците находится во многих регионах регионах аналитическая работа, не проводятся глубокие социологические и политические исследования. В результате региональным руководителям сложно разработать качественную предвыборную программу, задать реалистичную и популярную повестку, организовать эффективную работу с избирателями. С теми же проблемами сталкиваются «Единая Россия» и ее кандидаты.

Правила игры на российских выборах, вероятно, еще будут совершенствоваться. Действующие на электоральном поле игроки недостаточно эффективно решают множество важных политических задач — таких как постоянное взаимодействие и диалог с обществом, формирование содержательной повестки дня, продвижение в публичную сферу и во власть мотивированных активистов, обновление властных элит. Эти проблемы характерны и для «Единой России», и для партий парламентской оппозиции, и для непарламентских партий. Задача властей состоит в том, чтобы гарантировать создание условий для формирования в российской политике здоровой конкурентной среды. При этом и партиям необходимо приложить немалые усилия для того, чтобы стать значимыми политическими субъектами, реально востребованными обществом. Федеральные выборы 2016 года открывают для этого новые возможности, но способов быстрого решения системных проблем не существует, и отладка российской демократической системы может занять достаточно длительное время.

Дмитрий Орлов, генеральный директор Агентства политических и экономических коммуникаций, кандидат исторических наук

Ссылка