Говоря об итогах 2022 и перспективах на 2023 год для властей субъектов РФ, стоит отметить несколько важных социально-политических вызовов.

1.После очередной волны слухов о возможности отказа от проведения региональных и муниципальных выборов в 2023 году (особенно интенсивно обсуждавшихся в конце сентября-октябре 2022 года), пока подготовка ключевых партий к ближайшему ЕДГ наоборот начинает активизироваться. Причем, такой тренд характерен как для «Единой России» (вспомним заявление главы Иркутской области Игоря Кобзева, не исключившего, что возглавит список этой партии на выборах в заксобрание), так и для парламентской оппозиции (отметим поднятую КПРФ в том же регионе тему энерготарифов). Если в ближайшие месяцы не произойдет крупных событий в сфере внешней политики и СВО, способных надолго переключить на себя общественное внимание, период, в ходе которого губернаторы (в том числе, в субъектах, где предстоят значимые муниципальные кампании), окажутся под ударами интенсивной критики, на этот раз может быть более длительным, чем весной 2022 года. Это может подтолкнуть Центр более жестко подойти к ротациям в губернаторском корпусе, что, впрочем, не исключает сценария с отсроченным проведением ряда таких перестановок, возможно, с паузой по ряду подобных решений до апреля-начала мая 2023 года.

2.Усилившийся общественный запрос на социальную справедливость может привести к новому периоду повышенного внимания СМИ к скандальным высказываниям и спорным шагам региональных чиновников в течение 2023 года. Для аналогии – вспомним всплеск медийного интереса к таким сюжетам в период примерно с осени 2018 по начало 2020 года. Правда, команды губернаторов, именно с учетом подобного опыта, стали гораздо быстрее реагировать на потенциально токсичные сюжеты, даже не связанные с оскорблениями со стороны чиновников в адрес простых граждан (можно обратить внимание, например, на отставку главы Минцифры Чувашии Кристины Майниной в связи с резонансом вокруг ролика с участием ее сына-подростка, хотя этот сюжет, возможно, довольно быстро ушел бы из повестки). Тем не менее, не исключено, что в таких условиях скандалы федерального уровня могут быть спровоцированы даже шагами и заявлениями чиновников из регионов, обычно не находящихся в зоне приоритетного внимания крупных СМИ. Понятно, что это создает дополнительные вызовы для губернаторов.

3.Конечно, далеко не все родственники мобилизованных, которые будут включаться в более интенсивную общественную жизнь, будут проявлять такую активность долго. Анализ локальных кампаний протеста в принципе показывает, что многие социальные активисты отходят от общественной деятельности, когда значимые для них местные проблемы решаются или наоборот переходят в хроническую фазу. Тем не менее, многие такие активисты остаются в протестной среде надолго и начинают интересоваться более широкой проблематикой (хотя не обязательно именно в политическом ключе). То есть, в ряде протестных регионов властям уже в первой половине 2023 года придется решать задачи по перезагрузке работы общественных структур, которые смогли бы направить деятельность самых активных из родственников мобилизованных, выступающих с критикой местных чиновников, в системное русло.

4.В новом году, в целом, вероятно постепенное оживление деятельности социальных протестных групп, тем более, что в 2023 году выборы пройдут в ряде городов и регионов, где активность таких общественников традиционно была заметной (например, в Екатеринбурге, Красноярске, Архангельской области). Недавнее резкое высказывание главы Коми Владимира Уйбы по поводу экоактивистов этом смысле весьма симптоматично. Как показал опыт протеста против разработки песчаного карьера в Рязанской области весной 2022 года, в новых условиях даже локальные протестные кампании могут получать заметный резонанс в федеральной прессе. В 2023 году этот тренд может дополнительно усилиться.